Не могу отказать себе в удовольствии пересказать сюжет.
Друзья Майкла, который за свою недолгую жизнь успел всех изрядно доконать сФеерическая ебанина!
Не могу отказать себе в удовольствии пересказать сюжет.
Друзья Майкла, который за свою недолгую жизнь успел всех изрядно доконать своими предсвадебными розыгрышами, перед его собственной свадьбой решили отыграться по полной: выкопали ему могилу и, пьяного, засунули в гроб, оставили ему трубочку, чтобы дышать, фонарик, рацию, бутылку виски и порножурнал, а сами отправились дальше по пабам. Планируя вернуться за незадачливым женихом в течение пары часов (и найти того обкакавшимся, но готовым к свадьбе), ребята не учли, что они сами попадут в аварию и все четверо погибнут почти на месте.
Рацию подбирает чувак по имени Дейви, фанат американских криминальных драм, который не очень настроен спасать голос из подземелья: «папа ругается, когда я подбираю что-то на месте аварий».
Майкла ищет невеста, партнер по бизнесу, полиция. Свадьбу решительная невеста (несмотря на смерть четырех ближайших друзей жениха и отсутствие его самого!) не отменяет. Каждая вторая глава перемежается страданиями Майкла: одному в лесу ему, как мы догадываемся, не очень весело, тем более в засыпанной могиле в подтекающем гробу. Следователь вместо Майкла находит у того счета на Каймановых островах, а невеста слишком уж хорошо выглядит для убитой горем влюбленной.
Дальше начинается решительная белиберда, скажу только, что в финале, когда все причастные уже не могут помочь полиции найти заживо погребенного страдальца, следователь звонит экстрасенсу, тот две минуты колдует над картой и вуаля — два километра прямо, поверните налево, вы приехали!
Liar, liar, pants on fire the author's plan has gone haywire the characters that make no sense SHOULD NEVER EVER FIND THEIR WAY INTO MY READING LIST AGAILiar, liar, pants on fire the author's plan has gone haywire the characters that make no sense SHOULD NEVER EVER FIND THEIR WAY INTO MY READING LIST AGAIN AMEN...more
«…на Мири Казовски вдруг наваливается чувство, в принципе Мири Казовски незнакомое: это, как мы понимаем, экзистенциальное отчаяние в чистом виде, вне«…на Мири Казовски вдруг наваливается чувство, в принципе Мири Казовски незнакомое: это, как мы понимаем, экзистенциальное отчаяние в чистом виде, внезапное осознание совершенной тщетности своих усилий и незначительности собственного существования – но Мири Казовски, светлый человечек, назвать его не умеет».
Линор Горалик, скорее всего, целилась в профессионального, высоколобого читателя, подкованного по части постмодерна, потока сознания и множественных точек зрения, способного считывать аллюзии на прецедентные тексты и видеть библейские мотивы, любящего анализировать и рассуждать. Читателю, кто любит получать от чтения быстрый дофаминовый приход, не сильно напрягая мозги, я бы рекомендовала пропустить вторую главу романа и вернуться к ней позже, когда (если) подберет ключ к стилю повествования, иначе есть большой риск на этой же главе роман и бросить.
Промо-кампании романа включают подробный, насколько это возможно, пересказ экспозиции выдуманного мира, который предстает перед читателем так же внезапно, как конец привычного им мира – перед персонажами. Формально это роман-постапокалипсис. Для этого жанра хорошим тоном считается рассказать читателю, что произошло, когда произошло и что из этого вышло, то есть, каким-то образом обозначить координаты нового мира, где, как мы понимаем, точно будет твориться что-то нехорошее. Грубо говоря, роман-катастрофу должно быть легко экранизовать.
«Все, способные дышать дыхание», похоже, на экранизацию не рассчитывает. Подробности глобальной катастрофы, которые читатель вынужден по крупицам собирать по всему тексту, все равно слишком скудны, слишком как будто бы незначительны, чтобы разгадать квест целиком. На территории Израиля, государства, только что проигравшего какую-то важную войну, происходит «асон» - глобальная катастрофа. Несколько городов в одночасье уходят под землю. Исчезает смена времен года, наступает постоянная изматывающая жара. Мир страдает от «радужной болезни» и «слоистых бурь», вызывающих сильнейшие физиологические и психологические страдания. Выжившие ютятся в специальных лагерях и укрываются от напасти полипреном. От головной боли помогает «рокасет», смесь кодеина с кофеином, который выдают строго и дозировано, чуть ли не по талонам. Но самое главное – все животные приобрели дар речи (кстати, на каком языке они все говорят?).
В одном интервью автор так сформулировала главную идею романа: «Если животные заговорят, нам пиздец». Главы, формально написанные в третьем лице, представляют собой своего рода внутренний монолог различных божьих тварей: начальника лагеря для выживших, ехидного журналиста, солдата израильской армии, престарелого доктора, жирафа, медведя, слона, собачки, енота, змеи, и проч., и проч. Из каждого такого монолога читатель, теоретически, должен выхватить еще одну детальку паззла, который складывается в общую картину мира, точнее, ада, «серой долгой маеты» – главной проблемы всех выживших.
Эта книга, если хотите, – «поэма без героя», точнее, без главного героя. Люди и звери в романе одинаково странны и одинаково мелки, как на картинах Босха, и при первом взгляде на это масштабное полотно, действительно, не чувствуешь ничего, кроме растерянности и желания открыть искусствоведческий справочник. Роману очень не хватает приложения на сорока страницах, где будет список персонажей в алфавитном порядке с указанием их видовой принадлежности. Некоторые рецензенты, высоко оценившие роман, упоминают, что «после интервью с Горалик все стало гораздо понятнее»; мне кажется, это не совсем честная игра.
Более того, в романе нет структуры и какой-то композиционной логики, но есть прекрасные монологи, каждый из которых часто ничем не обоснован, ни к чему не ведет – но стилистически великолепен. И животные, и люди в романе отлично разговаривают, и говорят они, будто множественные личности Линор Горалик – умного прозаика, успешного маркетолога, человека, который идеально чувствует язык, и вообще, похоже, чувствует довольно много.
Горалик, действительно, потрясающе владеет всеми регистрами русского языка и органично сочетает в романе литературную речь с разговорной, отчего текст иногда становится чуточку похож на фейсбук очень умного человека, который отличается от глупеньких ханжей тем, что ловко и искусно использует мат в высказываниях на самые важные темы и, посылая собеседника на хуй, не забывает обратиться к нему на «вы»:
«Боженька, твоя воля, все страдают от отсутствия связи, а только Илья Артельман сильнее всех страдает от отсутствия связи – во-первых, он нежный, а во-вторых, пока была связь, Юлик Артельман писал письма своему второму папочке в Москву, и это занимало его достаточно, чтобы он почти не доебывался до Ильи Артельмана».
Подобные стилизации в романе работают и на внешнем, и на внутреннем уровне фразы. Вот, например, мое любимое начало главы: «Диван был хороший, вроде икеевского – в смысле простой формы, но покачественнее: ткань хорошая, дерево тоже хорошее. Он стоял ровно-ровно поверх хаотического нагромождения обломков и покачивался вправо-влево, только когда дул ветер». Почувствуйте ритм фразы, вспомните набоковское «Колыбель качается над бездной» — и испытайте восторг, без которого не бывает настоящего филолога. Таких примеров по всему тексту тьма, причем скрытые цитаты отошлют вас не только к русским классикам, но и к интернет-мемасикам. (Да, я специально выдержала размер и рифму: читая Горалик, волей-неволей начинаешь думать такой же ритмизованной прозой, где ритм становится смыслообразующей силой).
Другое дело, что за прекрасной языковой игрой часто не видно самого главного – а почему весь этот говорящий бестиарий объединен, собственно, в роман? Если бы глав было не сто три, а, скажем, двадцать – неужели было бы хуже? Вот душераздирающие главы о старом слоне Момо, о контуженном пони Артуре, об аутисте Юлике Артельмане и его отцах, но таких маленьких трагедий (и маленьких людей) в книге не счесть, и почти все герои, даже находясь в едином романном пространстве, существуют сильно независимо друг от друга. Роману очень не хватает такой, знаете, как в полицейских сериалах, доски с фотографиями героев, которых детективы ниточками соединяют с мотивами, сообщниками и жертвами преступлений. Даже концовка выглядит такой же внезапной и антикульминационной, будто бы трансляция популярного блога вдруг раз – и в одночасье ушла под замок.
У меня как любителя русской словесности, конечно, рука не поднимается поставить роману меньше четверки, но с чистой совестью я не могу его порекомендовать никому. Это сложный, бесструктурный, очень красивый текст, очень пространное и очень талантливое высказывание о важном и актуальном, читать его не просто, иногда нужно продираться сквозь великолепные фразы к смыслам. Этот текст утомляет, он периодически бьет под дых, он классный, но читать или не читать – это уж решайте сами. Если у вас не получится, вас никто не осудит. Запомните только: «Если животные заговорят, нам пиздец»....more
Тридцатилетняя афроамериканка Генриетта Лакс умерла в больнице Джона Хопкинса в 1951 году от рака шейки матки. Клетки ее опухоли были взяты на биопсиюТридцатилетняя афроамериканка Генриетта Лакс умерла в больнице Джона Хопкинса в 1951 году от рака шейки матки. Клетки ее опухоли были взяты на биопсию и выращивание, что было стандартной процедурой в лаборатории при больнице. Исследователи вяло полагали, что и эти клетки через какое-то время перестанут размножатся и умрут, но клетки Генриетты, названные, по традиции, первыми двумя буквами имени и фамилии пациента (HeLa), оказались бессмертными.
Клетки Генриетты до сих пор используют в биомолекулярных исследованиях по всему миру, от России до Южной Америки, и подвергают всевозможным экспериментам, причем клетки настолько живучие, что их можно пересылать просто по почте. Благодаря клеткам HeLa были созданы многие жизненно важные препараты и лекарства, например, вакцина от полиомиелита. В общем, человечество перед Генриеттой в долгу. Когда об эксплуатации несчастной почившей Генриетты узнала ее (достаточно бедная) семья, они возмутились, ужаснулись, потребовали долг оплатить, но человечество до сих пор как-то не спешило.
Автор книги узнала обо всех этих несправедливостях, готовясь к реферату. Она была шокирована и возмущена и поставила перед собой задачу найти родственников Лакс, опросить их одного за другим, узнать, какой была Генриетта и ее семья, и рассказать о них миру. Именно в этом для меня оказался главный минус этой книги: она написана с обличительным пафосом пророка, а лексика у этого пророка - на уровне средней школы.
Мне кажется, я так в десятом классе писала рефераты про французскую революцию, и мне до сих пор стыдно их перечитывать, хотя тема-то интересная. ...more
*yikes* It's a sort of miracle how this book went from a solid 5-star read to a gaping pit of horrible collection of sellable cliches. Never underestim*yikes* It's a sort of miracle how this book went from a solid 5-star read to a gaping pit of horrible collection of sellable cliches. Never underestimate the power of a hyping crowd of fans. *yikes again*...more
I drove to the doctor’s office as if I was starring in a movie Phillip was watching — windows down, hair blowing, just one hand on the wheCHAPTER ONE
I drove to the doctor’s office as if I was starring in a movie Phillip was watching — windows down, hair blowing, just one hand on the wheel. When I stopped at red lights, I kept my eyes mysteriously forward. Who is she? people might have been wondering. Who is that middle-aged woman in the blue Honda? I strolled through the parking garage and into the elevator, pressing 12 with a casual, fun-loving finger. The kind of finger that was up for anything. Once the doors had closed, I checked myself in the mirrored ceiling and practiced how my face would go if Phillip was in the waiting room. Surprised but not overly surprised, and he wouldn’t be on the ceiling so my neck wouldn’t be craning up like that. All the way down the hall I did the face. Oh! Oh, hi! There was the door.
Сорокалетняя одинокая женщина Шерил, с неприятным характером и еще более неприятной манерой поведения, безусловно больна на всю голову. Она из тех, кто дарит новым коллегам небольшой подарочек в их первый день, чтобы потом можно было над ними издеваться - ведь подарочек уже заранее извиняет все их гадкие действия. Она влюблена в члена совета директоров, тоже того еще психа, и уверена в кармическом родстве их душ. У нее есть какая-то дикая система ухода за квартирой, которая подразумевает, что сковородку мыть не надо, пыль можно протирать, сидя на унитазе, а одной вилки и одной тарелки более чем достаточно для одного человека. Более того, у нее есть нервное расстройство. И отвратительные сексуальные фантазии. Очень физиологически подробные, в больших количествах.
В общем, Шерил и так довольно противная. Не милое такое ебанько, а почти опасно ебанутая. А тут еще у нее, не по ее собственной, конечно, воле, вдруг появляется молодая соседка, у которой воняют ноги, а личные вещи рассованы в, кажется, грязные мешки для мусора. И эти прекрасные барышни начинают в качестве терапии друг друга поколачивать.
Как можно догадаться, роман не из очаровательных. Он не из тех, где городские сумасшедшие идеализируются, чтобы читатель мог сочувственно вздыхать и умиляться. Он как раз про тех психов, которых хочется обходить стороной, а еще лучше заорать ААААА ПСИХИ СПАСИТЕ ПОМОГИТЕ!!! и убежать куда-нибудь в укромное место. Поэтому особенно круто, что этот текст невозможно отложить.
Роман читается запойно (а я еще и слушала аудиоверсию в исполнении автора), и уже в середине читателя начинает плющить от ужаса и сострадания, даже несмотря на все еще скрупулезную натуралистичность. Возможно, дело в том, что, даже описывая воистину жуткую сцену рождения, Джулай сохраняет удивительно чистый авторский тон. Не наслаждаясь бытовыми ужасами и не упиваясь кровавой физиологией, не ерничая и не украшая, она в лучших традициях, простите, Чехова просто дает читателю понаблюдать, побыть на месте повседневных военных действий, но за защитным пуленепробиваемым стеклом.
Другое дело, что последняя треть романа пробьет даже самых непробиваемых. Если вам понравилась "Краткая история семи убийств", читайте "Первого нехорошего человека" немедленно....more
"My Star of David, his Star of David, our two necks like one, two cut Jewish men joined together from time immemorial", you've got to be kidding me.
**"My Star of David, his Star of David, our two necks like one, two cut Jewish men joined together from time immemorial", you've got to be kidding me.
*** On the other hand, this book finally resolved the issue that has been nagging me for years. While most gay-romance books delicately speak of nothing but sweet/forlorn/tragically impossible love, this one does not omit the suspected: wow, my ass really hurts. Still, the novel was too badly-written to my liking, and I skimmed the pages quickly, even the ones about Rome. The ending also seemed far-fetched and tear-jerking. Sorry, folks....more
Отвратительная, гадкая книжка, сплошь состоящая из кровавых побоищ, мерзкой матерщины и непроглядного, кромешного ада, где нет ни микрона, ни полсекунОтвратительная, гадкая книжка, сплошь состоящая из кровавых побоищ, мерзкой матерщины и непроглядного, кромешного ада, где нет ни микрона, ни полсекунды никакого счастья, никому. Снимаю шляпу....more
Сначала я думала, ну, три, со скидкой на возраст; потом, две, потому что это просто неприлично, в итоге одна, потому что такой пошлый конец уже не лезСначала я думала, ну, три, со скидкой на возраст; потом, две, потому что это просто неприлично, в итоге одна, потому что такой пошлый конец уже не лезет ни в какие ворота. ...more
A 32-year-old British woman with a well-paid job (she got it because she'd explained in her cover letter that she needed tSurely you can't be serious?
A 32-year-old British woman with a well-paid job (she got it because she'd explained in her cover letter that she needed to provide for her unwell sister!), never having had a whisky in her life, agrees to marry a man she hasn't had sex with yet. She then goes on to sell her house, quit her job, sign all papers renouncing her worldly, so to speak, possessions, marries the guy right after her unwell sister falls down the stairs and nastily breaks her leg, and then without visiting the poor thing in the hospital goes on honeymoon to Thailand – to learn that everything is rotten.
30(!)% and I love kids and young adult fiction but not when it's designed to be admired and "aww"ed30(!)% and I love kids and young adult fiction but not when it's designed to be admired and "aww"ed...more
"Weirdness is value neutral", haha. This book is officially insane but it worked fine for me. I did a lot of intense eye rolling for some 15% closer t"Weirdness is value neutral", haha. This book is officially insane but it worked fine for me. I did a lot of intense eye rolling for some 15% closer to the end but I am extremely grateful for the ending. Besides, it's very well written and it is not, strictly speaking, young adult, neither is it science fiction nor a dystopia, it's probably just a great work of a mad mind. Okay with me!
(I could try and write a more detailed review as soon as I am back from that awesome alternative world full of witches and technogeeks.)...more
“I suppressed a sigh. Hungary felt increasingly like reading War and Peace: new characters came up every five minutes, with their unusual names and di“I suppressed a sigh. Hungary felt increasingly like reading War and Peace: new characters came up every five minutes, with their unusual names and distinctive locutions, and you had to pay attention to them for a time, even though you might never see them again for the whole rest of the book. I would rather have talked to Ivan, the love interest, but somehow I didn’t get to decide. At the same time, I also felt that these superabundant personages weren’t irrelevant at all, but somehow the opposite, and that when Ivan had told me to make friends with the other kids, he had been telling me something important about the world, about how the fateful character in your life wasn’t the one who buried you in a rock, but the one who led you out to more people.”
В списке тэгов, которыми пользователи гудридз отмечают эту книгу, помимо традиционных "fiction", "contemporary fiction" и "novels", прямо на главной фигурирует "did not finish" и "abandoned", и этих пользователей можно понять. Я сама начинала читать эту книгу дважды, дважды бросала, и только третий раз оказался успешным. Видите ли, это очень плохой роман - если под романом мы понимаем то же, что и Мадлен из The Marriage Plot Евгенидиса, о которой я все время вспоминала, читая Батуман.
В этом тексте от романа нет почти ничего, напротив, он напоминает собрание классных рассказов Дональда Дартелми длиной в почти пятьсот страниц. Простые двусоставные предложения, короткие параграфы, каждый из которых - уже сам по себе законченная мысль. Много иронии и постиронии, много лингвистических парадоксов. После каждого параграфа "Идиота" (или, наверное, "Идиотки") хочется с удовлетворением закрыть книгу и обдумать прочитанное. Кажется, дальше истории нет смысла развиваться. А она, зараза, почему-то не заканчивается, хотя развивается тоже хреновенько.
Жизнь студентки Селин в Гарварде полна понятных и очень трогательных анекдотов и рассуждений. Украли пальто, ботинки стоптались, на курсе неореализма показывают странное кино, на занятиях по русскому читают бытописание простой девушки Нины, метнувшейся за любовью в Сибирь. Селин, действительно, очень напоминает нам Мадлен Евгенидиса -
“It was hard to decide on a literature course. Everything the professors said seemed to be somehow beside the point. You wanted to know why Anna had to die, and instead they told you that 19th century Russian landowners felt conflicted about whether they were really a part of Europe. The implication was that it was somehow naive to want to talk about anything interesting, or to think that you would ever know anything important.”
- за исключением того, что жизнь Мадлен хоть немного выходила за рамки филологических анекдотов. Однако обеим героиням не повезло одинаково: обе встречают в университете одинаково претенциозных, высоколобых, высокоростых и странных молодых людей, часами рассуждающих об экзистенциальной философии и космогенности и делающих вид, что тащить девушку ночью в парк - это нормально, это не значит, что у меня к тебе какой-то любовный интерес (козлы!). Селин покорно пишет своему Ивану такие же сочинения-рассуждения, так же трепетно подмечает искривления реальности в университетском кафетерии и судит о мире в зависимости от языка, на котором думает и говорит, и кажется, что "Идиотка" действительно может стать настольной книгой любой увлеченной девятнадцатилетней студентки филфака.
У меня и самой была такая любовь на втором курсе, я думала, что от Роб-Грийе и среднеанглийского двинусь умом и сердцем, ездила на какие-то псевдосвидания в Петергоф при минус двадцати и отмораживала себе ноги почем зря. Селин пошла еще дальше и поехала в Венгрию учить детей пастухов английскому, и, помня эти чертовы заснеженные прогулки и разговоры об эфемерном, я поставила-таки этому недороману 4 выстраданные звезды....more
Loading...
